.
Эрагон продолжал читать «Домиа абр Вирда» и в двенадцатой главе действительно отыскал упоминание о скале Кутхиана. Но, к его большому разочарованию, там было сказано всего лишь, что этот Кутхиан — один из первых Всадников, исследовавших остров Врёнгард.
После этого Эрагон закрыл книгу и долго сидел, уставившись на нее и водя пальцем по выпуклому узору на корешке. Солембум тоже молчал.
«Как ты думаешь, в этом Своде Душ заключены духи?» — мысленно спросил у него Эрагон.
«Духи — это не души».
«Но что же еще там может быть?»
Солембум встал, с силой потянулся — весь, от кончика носа до кончика хвоста, — и сказал:
«Когда ты это выяснишь, я с большим интересом послушаю твой рассказ».
«Значит, ты считаешь, что мы с Сапфирой должны туда отправиться?»
«Я не могу говорить тебе, что ты должен делать и чего не должен. Если это ловушка, значит, большая часть моего народа была сломлена и обманута, даже не осознав этого. Но тогда и вардены с тем же успехом могут сразу сдаваться, потому что им никогда не перехитрить Гальбаторикса. Если же эти разрозненные воспоминания соответствуют реальной действительности, тогда все мы, возможно, обретем некую помощь или неведомого могущественного союзника там, где, как казалось всем нам, никого и ничего уже нет. Нет, я ничего не могу тебе сказать по поводу необходимости такого путешествия.
Это ты должен решить сам. Возможно, это наш последний шанс, но я, повторяю, уже по горло сыт всякими тайнами».
Солембум спрыгнул с лежанки и направился к выходу из палатки. Потом вдруг остановился, оглянулся и снова внимательно посмотрел на Эрагона.
«В Алагейзии сейчас действует очень много странных сил, Губитель Шейдов, — мысленно сказал он ему. — Мне доводилось видеть такие вещи, в которые невозможно поверить: вихри света, вращавшиеся в темных пещерах глубоко под землей; людей, которые с возрастом не стареют, а молодеют; говорящие камни и ползучие тени; помещения, которые изнутри больше, чем снаружи… Гальбаторикс — не единственная сила в мире, с которой нужно считаться. Мало того, он, скорее всего, даже далеко не самая могущественная из этих сил. Думай хорошенько, Губитель Шейдов, и очень осторожно выбирай решение. А если все же решишь
И с этим пожеланием кот-оборотень, выскользнув из палатки, исчез в ночи.
Эрагон, слушавший его с затаенным дыханием, с облегчением выдохнул, сел поудобнее и стал думать. Теперь он знал, что делать: надо немедленно отправляться на остров Врёнгард. Однако для начала было необходимо посоветоваться с Сапфирой.
Ласковым мысленным толчком он разбудил дракониху, и как только ему удалось убедить ее, что ничего страшного не случилось, он принялся рассказывать ей о визите Солембума и о том, что он узнал из книги «Домиа абр Вирда». Сапфира была удивлена всем этим не меньше, чем сам Эрагон, и сказала:
«Мне что-то совсем не хотелось бы стать марионеткой в руках того, кто сумел лишить памяти котов-оборотней — кто бы это ни был, это очень могущественный маг».
«Мне бы тоже очень этого не хотелось, — ответил Эрагон, — но разве у нас есть выбор? Это наш последний шанс. Но если за всем этим стоит Гальбаторикс, то мы попросту сами отдадим себя ему в руки. С другой стороны, если мы не полетим на Врёнгард и останемся здесь, то, в общем-то, сделаем примерно то же самое, только чуть позже, когда доберемся до Урубаена».
«Разница в том, что в Урубаене с нами будут вардены и эльфы», — возразила Сапфира.
«Это правда».
Некоторое время оба молчали. Затем Сапфира сказала:
«Хорошо, я согласна; должно быть, нам и впрямь нужно лететь на Врёнгард. Нам нужно гораздо больше длинных когтей и острых клыков, если мы хотим победить Гальбаторикса и Шрюкна, а также Муртага и Торна. И потом, Гальбаторикс сейчас рассчитывает на то, что мы сразу же ринемся спасать Насуаду, и наверняка приготовит нам в Урубаене всяческие ловушки. При одной мысли об этом у меня прямо-таки чешуя начинает чесаться. Уж больно не хотелось бы делать именно то, чего от нас ожидают наши враги».
Эрагон кивнул:
«А если на острове Врёнгард нас тоже ожидает ловушка?»
Сапфира даже зарычала негромко.
«В таком случае мы постараемся научить того, кто эту ловушку поставил, впредь бояться даже самих наших имен!»
Эрагон улыбнулся. Впервые после похищения Насуады у него возникло ощущение конкретной цели точно выбранного направления. Это было действительно нечто такое, что они с Сапфирой сделать
«Хорошо, тогда летим», — сказал Эрагон, с облегчением вздыхая.
Арья явилась к нему почти сразу, стоило ему мысленно с ней связаться. Его это несколько удивило, но она объяснила, что стояла на страже вместе с Блёдхгармом и другими эльфами на тот случай, если Муртаг и Торн вздумают вернуться.
Затем они вместе попытались уговорить Глаэдра побеседовать с ними, хотя старый дракон был настроен весьма мрачно.
И наконец, когда они вчетвером, включая Сапфиру, объединили свои мысли, Эрагон сообщил:
«Я знаю, где находится скала Кутхиана!»
«Что это еще за скала?» — проворчал Глаэдр.
«Название кажется мне знакомым, — сказала Арья, — но я понятия не имею, где эта скала находится».
Эрагон слегка нахмурился. Ведь уже рассказывал им обоим о совете, который некогда дал ему Солембум. Вряд ли они успели это позабыть.
Тем не менее он напомнил им о своей первой встрече с Солембумом в Тирме, а потом рассказал и о последнем, сегодняшнем, откровении кота-оборотня, прочитав соответствующий кусок из книги «Домиа абр Вирда».
Арья, явно нервничая, засунула прядь волос за ухо и спросила — не только мысленно, но и вслух:
«Как-как называется это место?»
«Пик Морета или скала Кутхиана, — ответил ей Эрагон. Потом поколебался, сбитый с толку ее вопросом, и прибавил: — Лететь туда далеко, но…»
«Если мы с Эрагоном отправимся немедленно…» — начала Сапфира.
«Мы сможем слетать туда и обратно…»
«До того, как вардены доберутся до Урубаена. И это…»
«Наш единственный шанс на успех».
«Но у нас не хватит времени…»
«Думаешь?»
«И все же объясните наконец, куда именно вы собрались лететь?» — раздраженно спросил Глаэдр, когда Эрагон и Сапфира умолкли.
«Что?.. Неужели ты не понял?» — удивился Эрагон.
«А как я мог это понять? — еще сильней раздражаясь, прорычал старый дракон. — Из ваших беспорядочных восклицаний? Нет уж, объясните нам как следует, где это загадочное место находится!»
«Но я ведь уже объяснил! — воскликнул Эрагон. — На острове Врёнгард!»
«Ну, наконец-то прямой ответ!»
Арья нахмурилась:
«Но что ты будешь делать на Врёнгарде?»
«Не знаю! — начал сердиться Эрагон. Он все никак не мог решить, стоит ли ему спорить с Глаэдром. Дракон, похоже, нарочно злил его. — Это зависит от того, что мы там найдем. Когда мы туда прибудем, то попытаемся как-то проникнуть в недра этой скалы Кутхиана и выяснить, что за тайны она хранит. Если же это окажется ловушкой… — он пожал плечами, — тогда мы просто улетим».
Выражение лица Арьи стало еще более встревоженным.
«Скала Кутхиана… В этом названии, по-моему, заложен какой-то особый смысл, но я ничего не могу припомнить… Странно, у меня в памяти словно звучит некое эхо, отзвуки какой-то песни, которую я когда-то давно знала, но забыла… — Она тряхнула головой и стиснула пальцами виски. — Ну вот, теперь это эхо совсем исчезло… — Она растерянно посмотрела на Эрагона. — Извини, о чем это мы разговаривали?»
«О путешествии на остров Врёнгард», — медленно повторил Эрагон, глядя ей прямо в глаза.
«Ах, да… Но зачем тебе туда? Ты нужен здесь, Эрагон! Да и на Врёнгарде, по-моему, давно уже не осталось ничего ценного».
«Вот именно, — поддержал Арью Глаэдр. — Это мертвое и совершенно пустынное место. Когда была разрушена Дору Ариба, те немногие из нас, кому удалось спастись, летали туда, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы нам пригодиться впоследствии, но Проклятые уже успели дочиста обчистить весь город».
Арья кивнула: «Кто бы ни вложил эту идею тебе в голову, я просто не представляю, как ты можешь даже думать о том, чтобы сейчас, когда вардены наиболее уязвимы, оставить их и куда-то лететь! Это вряд ли разумно. Ради чего лететь на край света, не имея на то ни весомой причины, ни цели? Я была о тебе лучшего мнения, Эрагон. Ты не имеешь права покинуть варденов только потому, что чувствуешь себя не в своей тарелке, поневоле став их предводителем!»
Эрагон отгородился мысленным барьером от Арьи и Глаэдра и велел Сапфире сделать то же самое, а потом с отчаянием воскликнул:
«Сапфира, они тоже ничего не помнят! Мало того, они даже мой рассказ о скале Кутхиана запомнить не смогли!»
«Это магия. Очень сильная магия, вроде той, что навсегда скрыла имена тех драконов, которые предали Всадников», — сказала дракониха.
«Но ты-то ведь не забыла того, что я рассказал тебе о скале Кутхиана?»
«Конечно нет! — И Эрагону показалось, что мысли Сапфиры вспыхнули ярким зеленым светом. — Как я могла это забыть — ведь мы так тесно связаны с тобой!»
У Эрагона даже голова закружилась, когда он представил себе возможные последствия подобной магии.
«Какой же силой должны были обладать те заклятия, которые стирали воспоминания каждого, кто знал об этой скале, кто когда-либо слышал или читал о ней! Даже теперь, столько веков спустя… Неужели… вся Алагейзия пребывает во власти этих чар? Неужели никто не может избежать их воздействия?»
«Никто, кроме нас».
«Да, кроме нас. И возможно, котов-оборотней».
«И наверное, Гальбаторикса».
Дрожь прошла по телу Эрагона. У него было такое ощущение, словно у него по спине бегают какие-то ледяные пауки. Масштабы этого колдовства потрясли его, заставили чувствовать себя маленьким и беспомощным. Чтобы затуманить память эльфов, гномов, людей, драконов и даже котов-оборотней, но при этом не вызвав ни у кого из них ни малейшего беспокойства или подозрения, нужна была поистине виртуозная работа в высшей степени могущественных магов. Эрагону казалось невероятным, чтобы такая сложная задача оказалась по плечу кому-то одному. Возможно, впрочем, рассуждал он, это было сделано инстинктивно, в момент самозащиты, ибо подобное заклинание просто должно было быть слишком сложным, чтобы его можно было выразить с помощью одних лишь слов.
Нет, ему
«А ты не думаешь, что это могло быть делом рук не Гальбаторикса, а самих драконов, как и Уничтожение Имен?» — спросил он, но Сапфира ответила не сразу.
«Возможно, — задумчиво сказала она. — Но тогда, как и сказал Солембум, в Алагейзии действует слишком много различных сил. И пока мы не отправимся на остров Врёнгард, мы о них ничего толком не узнаем».
«А там, ты думаешь, нам удастся что-то узнать?»
«Думаю, да».
Эрагон нервным движением взъерошил себе волосы и вдруг почувствовал себя невероятно усталым.
«Почему все должно непременно складываться… так сложно!» — невольно вздохнул он.
«Потому что каждому хочется есть, но никто не хочет быть съеденным», — мрачно пошутила Сапфира.
Эрагон только усмехнулся.
И только тут обратил внимание на то, что их «тайный» обмен мнениями несколько затянулся. Арья с Глаэдром явно были этим недовольны, потому что Арья спросила:
«Почему вы оба поставили от нас барьер? — И она глянула туда, где за стеной палатки, свернувшись клубком, лежала Сапфира. — Что-нибудь не так?»
«Ты, похоже, чем-то очень взволнован, детеныш?» — прибавил Глаэдр.
«Да, я взволнован. — Эрагон с трудом подавил усмешку, потому что Арья с тревогой следила за его лицом. Подойдя к лежанке, он присел на краешек и свесил руки между колен. Некоторое время он молчал, а потом, перейдя на язык эльфов и магии, спросил, обращаясь к Арье и Глаэдру: — Вы нам с Сапфирой доверяете?»
Возникшая после этого пауза оказалась, к счастью, весьма недолгой.
«Я — да», — ответила Арья тоже на древнем языке.
«И я», — сказал Глаэдр.
«Ну, кто из нас расскажет им, я или ты?» — спросил Эрагон у Сапфиры.
«Ты же сам хотел все рассказать, вот и рассказывай».
И Эрагон, глядя на Арью, но обращаясь одновременно и к ней, и к Глаэдру, сказал, по-прежнему пользуясь древним языком:
«Солембум назвал мне имя одного места на острове Врёнгард, где мы с Сапфирой, возможно, найдем кого-то или что-то, что поможет нам одолеть Гальбаторикса. Однако же название этого места заколдовано. Каждый раз, как я его произношу, вы сразу же его забываете. — По лицу Арьи он видел, как глубоко она всем этим потрясена. — Вы мне верите?»
«Я верю», — медленно, но не задумываясь, промолвила Арья.
«А я верю в то, что сам ты, безусловно, веришь собственным словам, — прорычал Глаэдр. — Но это совершенно не значит, что все действительно так и есть».
«Как еще я могу доказать это? Вы же не запомните это название, даже если я снова повторю его вам или поделюсь с вами всеми своими воспоминаниями! Вы могли бы спросить у Солембума, но опять же — вряд ли это поможет делу. А что касается этих чар, то, возможно, есть способ доказать, что они действительно существуют. Призовите сюда кота-оборотня, и мы посмотрим, что тут можно сделать».
И Эрагон попросил Сапфиру:
«Может быть, лучше тебе его позвать?»
Он не без оснований полагал, что Солембум явится куда скорее, если его позовет дракон.
Мгновением позже он почувствовал, как Сапфира мысленно обшаривает весь лагерь; затем она установила связь с Солембумом, кратко с ним переговорила и объявила всем:
«Солембум сейчас придет».
Ждали молча. Эрагон, потупившись, мысленно уже составлял список того, что нужно взять с собой, когда они отправятся на остров Врёнгард.
Когда Солембум вошел, откинув полог палатки, Эрагон с изумлением увидел, что на этот раз он явился в своем человечьем обличье — юноши с дерзкими темными глазами. В левой руке он держал ножку жареного гуся и время от времени с аппетитом в нее вгрызался. Его губы и подбородок были перепачканы гусиным жиром, да и на обнаженной груди поблескивали капли не успевшего застыть жира.
Прожевав очередной кусок, Солембум мотнул своим острым подбородком в сторону того угла палатки, где в земле таилось Элдунари Глаэдра, и спросил:
«Что ты хотел у меня спросить, выдыхающий пламя?»
«Понять, тот ли ты, кем кажешься!» — прогрохотал Глаэдр, и его мощное сознание, казалось, поглотило сознание Солембума, подобно тому как плотные черные тучи с легкостью застилают свет ярко горящего, трепещущего на ветру костра. Золотистый дракон обладал поистине невероятной силой духа, и по личному опыту Эрагон знал: мало кто способен противостоять ей.
С каким-то задушенным мявом Солембум выплюнул непрожеванное мясо и отпрыгнул назад, словно наступил на гадюку. А потом замер, дрожа от усилий, обнажив острые клыки и не скрывая бешенства, которое так и горело в его карих глазах. Эрагон на всякий случай положил руку на рукоять Брисингра. Потом гнев Солембума несколько утих, но не погас; казалось, он светится в море черных клубящихся туч — мыслей Глаэдра — точно капля раскаленного добела металла.
Через минуту буря в душе Глаэдра утихла, тучи развеялись, хоть и виднелись еще где-то на горизонте.
«Прошу прощения, Солембум, — мысленно обратился Глаэдр к коту-оборотню, — но мне нужно было знать наверняка».
Солембум зашипел; волосы у него на голове встали дыбом, и он стал похож на цветок чертополоха.
«Если бы у тебя все еще было тело, старейший, я бы отрубил тебе хвост за такие штуки».
«Куда тебе, котик! Ты бы смог в лучшем случае меня оцарапать», — усмехнулся Глаэдр.
Солембум снова зашипел от злости, потом гневно поднял плечи чуть ли не к самым ушам, резко развернулся и двинулся к выходу.
«Погоди, — остановил его Глаэдр. — Не сердись. Ты действительно рассказывал Эрагону о некоем месте на острове Врёнгард, где полно всяких тайн, однако никто не запомнил названия этого места».
Кот остановился и, не оборачиваясь, что-то проворчал. Потом нетерпеливым жестом отмахнулся гусиной ножкой и подтвердил:
«Да, рассказывал».
«А ты называл ему некую страницу в «Домиа абр Вирда», где он и нашел описание этого места?»
«Похоже, что так, но я совершенно не помню, как это сделал. Однако я очень надеюсь, что эта штука — что бы вы там, на острове Врёнгард, ни нашли, — спалит вам усы и обожжет лапы!»
С этими словами, яростно хлопнув пологом палатки, Солембум вылетел во тьму и тут же исчез.
Эрагон встал и носком сапога вышвырнул недоеденную гусиную ножку из палатки.
«Тебе не следовало так грубо с ним разговаривать», — упрекнула Глаэдра Арья.
«У меня не было выбора», — возразил дракон.
«Правда? Но ты мог бы хоть разрешение у него спросить».
«И дать ему возможность подготовиться? Нет уж. Что сделано, то сделано, Арья, и оставь это».
«Не могу. Его гордость ранена. Ты должен попытаться как-то его задобрить. Было бы опасно получить такого врага, как кот-оборотень».
«Еще опаснее иметь врагом дракона. Оставь это, эльфийка, говорю тебе!»
Эрагон, сильно встревоженный, быстро переглянулся с Арьей; тон Глаэдра им обоим очень не нравился, но Эрагон не знал, как тут лучше поступить.
«Итак, Эрагон, — спросил золотистый дракон, — ты разрешишь изучить твои воспоминания о разговоре с Солембумом?»
«Если хочешь, но… зачем? Ты все равно потом их забудешь».
«Может, и не забуду. Там посмотрим. — И, обращаясь уже к Арье, Глаэдр сказал: — Отдели свое сознание и не позволяй воспоминаниям Эрагона замутнять его».
«Как пожелаешь, Глаэдр-элда». — И музыка ее мыслей стала слышаться все более глухо, а мгновением позже Эрагон и вовсе перестал ее слышать.
А Глаэдр потребовал:
«Покажи мне все, Эрагон».
И Эрагон, стараясь подавить растущую в его душе тревогу, возвратился в мыслях к тому моменту, когда Солембум появился у него в палатке, вскочил на лежанку и принялся старательно вылизывать лапу. Он тщательно припоминал каждую деталь того разговора, что произошел между ними, и мысли Глаэдра настолько переплелись с его собственными мыслями, что казалось, будто старый дракон вместе с ним заново переживает все эти события. Это было весьма неприятное ощущение. Эрагону казалось, что они с Глаэдром превратились в две стороны одной и той же монеты.
Когда его воспоминания иссякли, Глаэдр отчасти удалил свои мысли из сознания Эрагона, и тот наконец почувствовал, что вновь стал самим собой. Затем, обращаясь к Арье, золотистый дракон сказал:
«Когда я что-нибудь забуду — если я действительно сумею все это забыть, — повторяй мне такие слова: «Андумё и Фиронмас на холме печали, и плоть их подобна стеклу». Это место на острове Врёнгард… известно мне. Или когда-то было известно. Это было нечто очень важное, нечто … — И Эрагону показалось, что мысли Глаэдра на мгновение окутала некая серая пелена, заслоняя их, точно туман, прилетевший с холмов и долин его нынешнего печального существования. — Ну? — спросил он, обретая свою прежнюю резковатую уверенность. — Что же мы медлим, Эрагон? Покажи мне свои воспоминания».
«Я уже показал».
И не успел Глаэдр вновь разгневаться, как Арья сказала:
«Глаэдр, вспомни: «Андумё и Фиронмас на холме печали, и плоть их подобна стеклу»…»
«Как… — Глаэдр вздрогнул, а потом взревел с такой силой, что Эрагону показалось, что этот оглушительный рев услышат все в лагере. — Агр-р-р! Ненавижу заклятия, стирающие чужую память! Это самая гнусная разновидность магии! Она всегда приводит к хаосу и смятению, и потом все только и делают, что убивают членов собственной семьи одного за другим, даже не сознавая этого».
«А что значит та фраза, которой вы с Арьей воспользовались?» — спросила Сапфира.
«Ничего. Она могла быть понятна только мне и Оромису. Но в том-то все и дело! Значит, никто ее не поймет, пока я сам этого не разъясню».
Арья вздохнула:
«Значит, эти чары реальны. В таком случае вам действительно придется отправиться на Врёнгард. Не обращать внимания на столь важные сведения было бы преступлением. Мы, по крайней мере, должны понять, что за паук сидит в центре всей этой паутины».
«Я тоже отправлюсь вместе с ними, — сказал Глаэдр. — Если кто-то задумал вас погубить, он, возможно, не ожидает, что ему придется сражаться не с одним, а с двумя драконами. Да и в любом случае вам понадобится проводник. Врёнгард стал весьма опасным местом после уничтожения ордена Всадников, а я вовсе не хочу, чтобы вы стали добычей какого-нибудь полузабытого злодея».
Эрагон ответил не сразу, заметив во взгляде Арьи какую-то странную мольбу. Потом догадался, что и она хотела бы сопровождать их, и тихо сказал ей:
— Но Сапфира сможет лететь гораздо быстрее, если у нее на спине будет только один всадник.
— Я понимаю… Но мне всегда так хотелось побывать на этом острове!
— Ты еще побываешь там, я уверен. Когда-нибудь.
Арья кивнула:
— Когда-нибудь.
Эрагон постарался полностью сосредоточиться, мысленно представляя себе то, что им еще нужно успеть сделать до отлета, потом глубоко вздохнул и решительно встал.
— Капитан Гарвен! — крикнул он. — Не мог бы ты к нам присоединиться?