.
Вместе со своим полком Роран, перебравшись через внешние стены Урубаена, прокладывал путь по улицам столицы. Затем они остановились, перегруппировались, и он крикнул: «К воротам!», молотом указывая варденам направление.
Вместе с несколькими жителями Карвахолла, в том числе Хорстом и Дельвином, Роран возглавил наступление варденов и первым ворвался в ту брешь, которую эльфы проделали с помощью магии. Стрелы так и свистели у них над головой, но ни одна, казалось, не была нацелена вполне точно; во всяком случае, Роран не слышал, чтобы хоть кто-то в его отряде был ранен.
Они встречались с десятками солдат в узком пространстве между стеной и каменными домами. Некоторые вступали с ними в схватку, но большинство старалось удрать, и даже те, что только что дрались, вскоре начинали отступать куда-то в узкие кривые переулки.
Сперва эта безумная рубка, быстрое продвижение и ощущение близкой победы словно ослепили Рорана; он почти ничего не замечал вокруг себя, стремясь только вперед. Но вскоре до него стало доходить, что есть нечто странное в том, что почти все солдаты, с которыми они сталкивались, стараются от них убежать. В душе его возникли подозрения, и он стал настороженно озираться, пытаясь понять, в чем тут дело.
Что-то было не так, он был в этом уверен.
— Гальбаторикс не позволил бы им так легко сдаваться! — пробормотал он себе под нос.
— Что ты сказал? — переспросил Олбрих, шедший с ним рядом.
— Я сказал, что Гальбаторикс никогда не позволил бы своим солдатам так легко сдаться нам. — И Роран, резко обернувшись, крикнул остальному полку: — Держите ушки на макушке и по сторонам глядите во все глаза! У Гальбаторикса явно для нас парочка сюрпризов приготовлена. Но мы не позволим ему застать нас врасплох, верно?
— Верно, Молотобоец! — крикнули его бойцы, в знак поддержки грохнув по щитам рукоятями мечей. Промолчали только эльфы. Удовлетворенный, Роран ускорил шаг, продолжая внимательно осматривать каждую крышу.
Вскоре они вышли на заваленную мусором и каменными обломками улицу, которая вела к той площади, где некогда находились главные городские ворота. Теперь, правда, там зияла огромная брешь в несколько сотен футов высотой. А под этим провалом виднелась огромная яма, на дне которой была груда мертвых тел. В брешь рекой текли вардены и их союзники — люди, гномы, ургалы, эльфы и даже коты-оборотни в кои-то веки сражались плечом к плечу.
Стрелы дождем сыпались на них со стен, но магия эльфов останавливала и стрелы, и дротики, и они падали на землю, никому не причиняя вреда. А вот воинам Гальбаторикса повезло меньше; Роран видел, как они один за другим падают, сраженные стрелами лучников, хотя, похоже, у некоторых из них тоже имелась магическая защита, предохранявшая их от вражеских стрел. Видимо, это любимчики Гальбаторикса, решил Роран.
Когда его полк влился в ряды остальной армии, Роран высмотрел Джормундура, как всегда находившегося в самой гуще войска, приветствовал его и спросил, каковы дальнейшие планы. Джормундур крикнул в ответ:
— Как только доберемся до того фонтана… — и он указал мечом в сторону большого, нарядного сооружения, возвышавшегося посреди площади в нескольких сотнях ярдов от них, — бери своих людей и сворачивай направо, к югу. Очистите южную часть города, а потом снова встретимся — уже у ворот цитадели.
Роран усиленно закивал, показывая, что понял приказ, и Джормундур поскакал дальше.
Теперь, когда вокруг снова было так много своих, Роран чувствовал себя чуть ли не в безопасности. Однако ему по-прежнему казалось, что в этом городе что-то не так.
«Он же заманивает нас вглубь города! — с неожиданной уверенностью понял Роран. — Это все просто подстава, чистый обман!» — Он снова нагнал Джормундура и постарался привлечь к себе его внимание, громко крикнув:
— Тут что-то не так! Где их солдаты?
Джормундур кивнул и нахмурился. А потом подъехал к королю Оррину и королеве Имиладрис, чтобы с ними посоветоваться. Странно, но на плече Имиладрис так и продолжал сидеть ее белый ворон, крепко вцепившись когтями в золотые доспехи.
А вардены между тем продолжали углубляться в город…
— В чем дело, Молотобоец? — прорычал кулл Нар Гарцвог, налетев на неожиданно остановившегося Рорана.
— Точно не знаю. Но Гальбаторикс явно…
Он сразу забыл, что именно собирался сказать; впереди среди зданий вдруг протрубил рог. Он блеял, наверное, целую минуту, и эти хриплые, но грозные звуки заставили варденов остановиться. Многие стали озабоченно озираться, и у Рорана упало сердце.
— Вот оно! — сказал он Олбриху и, повернувшись, взмахнул молотом, указывая на обочину улицы: — Уходите с дороги! — проревел он. — Уходите и прячьтесь среди зданий! Постарайтесь непременно найти укрытие!
Его полк начал с трудом выбираться из гущи войска. Роран в отчаянии продолжал кричать, пытаясь заставить своих людей двигаться живее:
— Да скорей вы, псы ленивые! Скорей!
Снова хрипло провыл рог, и Джормундур наконец приказал войску остановиться.
К этому времени полк Рорана благополучно рассредоточился на трех улицах, и люди группками попрятались за стены домов, ожидая дальнейших распоряжений. Сам он стоял у стены дома вместе с Гарцвогом и Хорстом, выглядывая из-за угла и пытаясь понять, что происходит.
Снова провыл рог, а потом топот множества ног наполнил притихший Урубаен.
Ужас охватил Рорана, когда он увидел, как ряды солдат один за другим вытекают из цитадели и заполняют улицы. На этот раз войско Гальбаторикса выглядело весьма организованным, а жестокие лица воинов были лишены даже малейшего намека на страх. Впереди ехал широкоплечий, почти квадратный, человек на сером жеребце. Нагрудная пластина его блестящих доспехов на целый фут, наверное, выдавалась вперед, скрывая немалое брюхо. В левой руке он держал щит с изображением башни, падающей с какой-то голой каменистой скалы. А в правой руке у него была шипастая булава таких размеров, что ее, пожалуй, обычному человеку и поднять было бы трудно. Однако этот воин с легкостью размахивал своим страшным оружием.
Роран облизал пересохшие губы. Он догадывался: это, по всей видимости, и есть сам лорд Барст. Если хотя бы половина того, что он слышал об этом человеке, окажется правдой, то Барст со своим войском никогда не пошел бы в лобовую атаку, если бы не был полностью уверен, что сможет разгромить противника.
Роран, впрочем, и сам повидал немало. Оттолкнувшись от угла здания, он спрятался за стеной и сказал:
— Ждать не будем. Скажите остальным, чтобы следовали за нами.
— Ты хочешь бежать, Молотобоец? — грозно прогрохотал Нар Гарцвог.
— Нет, — ответил Роран. — Я хочу напасть на них с фланга. Только дурак стал бы атаковать
Пробираясь по узкой улочке, Роран услышал, как воины Гальбаторикса скандируют: «Лорд Барст! Лорд Барст!
Лорд Барст!», топая при этом подкованными железом сапогами и стуча но щитам мечами.
«Только это еще не хватало!» Рорану вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого города.
Затем вардены тоже закричали, словно в ответ: «Эрагон!», «Всадники!», и весь город зазвенел от криков, а потом послышался звон металла о металл, и стали раздаваться пронзительные вопли раненых.
Когда полк Рорана оказался примерно на одной линии с центральной частью возглавляемого Барстом войска, он приказал своим людям развернуться и двигаться на врага.
— Главное, не размыкайте ряды и прикройтесь щитами! Создайте стенку. И в любом случае старайтесь сберечь и защитить наших заклинателей.
Вскоре перед ними появились крайние ряды войска Барста — в основном это были копейщики, в плотном строю нагонявшие первые ряды воинов, уже вступившие в бой с варденами.
Нар Гарцвог издал яростный рев, Роран и другие вардены подхватили его боевой клич и ринулись на врага. Солдаты закричали, явно охваченные паникой, и стали отступать, налетая друг на друга и пытаясь как-то развернуться, но сражаться с таким неуклюжим оружием, как копья, практически не могли.
Роран с каким-то диким воем размахивал молотом, крутил им над головой, и брызги крови разлетались во все стороны; ой чувствовал, что с одинаковой легкостью крушит и людские кости, и металл. Воины Гальбаторикса шли таким плотным строем, а улица была так узка, что несчастные копейщики оказались, но сути дела, беспомощными. Роран сразу убил четверых, и ни один из них не успел нанести ему ответного удара.
А Нар Гарцвог, добравшийся уже почти до конца улицы, одним ударом дубинки положил сразу шестерых. Правда, многие воины уже начинали подниматься с земли, хотя, если бы они были способны чувствовать боль, сделать этого никак не смогли бы, ибо своими чудовищными ударами Нар Гарцвог превращал людей в кровавое месиво.
Роран ничего больше не видел, кроме вражеских солдат перед собой и скользкой от крови булыжной мостовой под ногами. И ничего не чувствовал, кроме привычной тяжести молота в руке. Он бил и крушил направо и налево; он приседал, замахивался и вдребезги разбивал человеческие головы; он рычал и орал; он убивал, убивал, убивал, пока, к собственному удивлению, не обнаружил, что перед ним никого нет. Молот с глухим стуком ударил в землю, высекая из булыжника искры, и от этого удара всю его руку до плеча пронзила боль.
Роран тряхнул головой, пытаясь прояснить затуманенные кровавой схваткой мозги; он в прямом смысле
И, обернувшись, увидел, что большинство варденов по-прежнему яростно сражаются с воинами Гальбаторикса, которых отчего-то никак не становится меньше. С устрашающим воплем Роран вновь ринулся на врага.
На него тут же разом напали трое солдат — двое с копьями и один с мечом. Роран хотел выбить у него меч, но поскользнулся, наступив на что-то мягкое и мокрое, и сумел нанести удар лишь по коленям противника. Тот подпрыгнул, отступил, снова замахнулся мечом и, наверное, успел бы рубануть Рорана, но тут к ним подскочил какой-то эльф и несколькими взмахами меча обезглавил всех троих.
Лишь после этого Роран понял, что это не эльф, а эльфийка, та самая, с которой он разговаривал у городских стен; теперь она была настолько покрыта вражеской кровью, что ее было не узнать. Он не успел даже поблагодарить ее — она тут же метнулась назад, и ее меч, точно призрак, вновь со свистом взметнулся в воздух.
Роран уже не впервые видел эльфов в бою и давно пришел к выводу, что каждый из них стоит по крайней мере пятерых людей, и при этом эльфы еще и магией владеют. Что же касается ургалов, то даже своим не стоило попадаться им на пути. Особенно страшны были куллы, которые в пылу сражения, похоже, не в состоянии были различить, кто его враг, а кто союзник. Этим огромным рогачам ничего не стоило прикончить кого угодно, даже не заметив этого. Роран видел, как один ургал раздавил вражеского солдата, просто прижав его коленом к стене здания. А куллы запросто сносили вражеским солдатам голову, ударив их в шею ребром щита.
Уличный бой продолжался всего несколько минут, и вскоре на мостовой остались только мертвые.
Смахнув пот со лба, Роран осмотрел опустевшую улицу из конца в конец. На ее дальнем конце еще виднелись остатки того отряда, который они только что наголову разгромили, внезапно вынырнув из боковых переулков; оставшиеся в живых солдаты спешили присоединиться к основному войску. Их, конечно, нетрудно было бы и догнать, но Роран решил, что более выгодно будет направиться туда, где, по всей видимости, состоится основное сражение, и напасть на врага с тыла, тем самым ошеломив его и нарушив целостность его рядов.
— Сюда! — крикнул он, поднимая молот и устремляясь по боковой улице к окраине города.
Мимо просвистела стрела, со звоном вонзившись в край его щита. Он поднял глаза и успел заметить чей-то силуэт, мгновенно исчезнувший за коньком крыши.
Когда улица вывела их на площадь перед разрушенными городскими воротами, глазам Рорана открылось столь ошеломительное зрелище, что он на мгновение замер на месте, не зная, как быть дальше.
Обе армии сошлись и настолько смешались друг с другом, что невозможно было определить, кто где; все ряды были нарушены, не было даже понятно, где передний край сражения. Алые туники воинов Гальбаторикса рассыпались по всей площади поодиночке и группами; бой шел на всех прилегающих к площади улицах, обе армии расплылись по городу, точно пятна краски на воде. В гуще сражающихся Роран заметил и несколько котов — самых обыкновенных, не котов-оборотней! — которые нападали на воинов Гальбаторикса с такой пугающей, дикой свирепостью, какой мог бы позавидовать даже кулл. Эти обыкновенные коты, как догадался Роран, следовали указаниям котов-оборотней.
А в центре площади на большом сером жеребце восседал лорд Барст, и в округлой нагрудной пластине его доспехов отражался огонь пожарищ. Барст время от времени, как бы лениво, взмахивал своей чудовищной булавой, но каждый раз убивал по крайней мере одного вардена. Стрелы, выпущенные в него, вспыхивали оранжевым пламенем и исчезали; мечи и копья отскакивали от него, словно он был сделан из камня, и даже могучему куллу оказалось не под силу вышибить его из седла. Роран с изумлением увидел, как Барст одним взмахом булавы размозжил этому куллу голову, и под этим ударом огромные рога кулла хрустнули, точно яичная скорлупа.
Роран нахмурился: «Как он мог стать таким сильным и быстрым?» Очевидный ответ — магия, но ведь всякая магия должна иметь свой источник? На палице Барста, как и на его доспехах, не было видно никаких самоцветов; Рорану также казалось сомнительным, чтобы Гальбаторикс, находясь на большом расстоянии от Барста, смог питать его магической энергией. Он хорошо помнил свой ночной разговор с Эрагоном — накануне того дня, когда им удалось спасти Катрину из Хелгринда. Эрагон тогда рассказал ему, что невозможно настолько изменить природу человеческого тела, чтобы он, например, обрел те же физические возможности — скорость и силу, — что и эльф; даже если этот человек — Всадник; именно поэтому он, Эрагон, и был так поражен тем, как изменили его драконы во время праздника Клятвы Крови. Вряд ли возможно, чтобы и Гальбаторикс проделал с Барстом нечто подобное, и все же Роран никак не мог понять, откуда у этого закованного в металлические доспехи и довольно неповоротливого человека такая сила и быстрота реакции.
Барст, натянув поводья, развернул своего жеребца, и по его чрезмерно выпуклой, точно распухшей, нагрудной пластине доспехов скользнул луч света.
У Рорана даже во рту пересохло от неожиданной догадки, но одновременно его охватило отчаяние. Было ясно, что Барст — типичный вояка, а такие люди не склонны отращивать брюхо и позволять себе размякнуть. Да и Гальбаторикс не поставил бы во главе армии Урубаена такого командующего. Так что единственным разумным объяснением Рорану казалось то, что к телу Барста под его странной формы доспехами привязаны Элдунари.
Улица вдруг содрогнулась; по ней прошла темная широкая трещина, и Барст вместе со своим жеребцом должны были, казалось бы, неминуемо туда провалиться, но конь остался стоять… в воздухе словно на твердой земле! Вокруг Барста полыхали странные пятнистые огни, возникали радуги; от него исходили волны то жара, то холода, а потом Роран увидел, как из земли к нему тянутся щупальца льда, пытающиеся обвиться вокруг ног жеребца. Но даже лед оказался над ним не властен. Никакие чары не действовали ни на этого человека, ни на его коня!
Барст снова натянул поводья, пришпорил жеребца и погнал прямо на группу эльфов, стоявших под стеной дома. Эльфы что-то пели на древнем языке, и Роран догадался, что это они пытались воздействовать на Барста с помощью магии.
Размахивая своей палицей, Барст врезался прямо в толпу эльфов, и те бросились в рассыпную, тщетно пытаясь защитить себя, но Барст вдребезги разносил их щиты, ломал мечи и конечности, как тонкие птичьи косточки.
«Почему же не действует магическая защита эльфов? — недоумевал Роран. — Почему они не остановят Барста силой своего духа? Это же всего один человек, и при нем только одно Элдунари».
В нескольких шагах от него большой камень, явно пущенный из катапульты, врезался в гущу сражающихся людей и, оставив за собой яркий красный след, покатился дальше, вдребезги разбив прекрасные статуи у входа в какое-то здание.
Роран присел, выругался, а потом посмотрел туда, откуда был выпущен этот камень. На городской стене продолжалось сражение, и воинам Гальбаторикса удалось отбить у варденов катапульты и другие военные машины.
«Они же обстреливают свой собственный город, — мелькнуло у Рорана в голове. — Они же в своих стреляют!»
Взвыв от отвращения, он отвернулся.
— Мы тут ничем помочь не сможем! — крикнул он воинам своего полка. — Оставьте этого Барста и ступайте по улице вон туда! — Он махнул рукой влево. — Надо пробиться к городской стене и закрепиться на ней!
Если вардены что-то и кричали ему в ответ, то он этого не услышал, потому что сам сразу бросился к стене. А у него за спиной еще один здоровенный камень врезался в гущу сражающихся, и снова послышались крики боли и ужаса.
Та улица, которую выбрал Роран, была битком забита солдатами, с которыми сражались вардены, эльфы и несколько котов-оборотней; вардены сгрудились у двери шляпной мастерской, оказывая яростное сопротивление теснившим их врагам. Вдруг эльфы что-то закричали в один голос, и дюжина солдат Гальбаторикса осталась лежать на земле. Но остальные продолжали наступать.
Нырнув в самую гущу сражения, Роран тут же утратил всякое ощущение времени и пространства, полностью погрузившись в кроваво-красную пелену яростной схватки. Перепрыгивая через лежавших на земле солдат, он нанес удар молотом по шлему того воина, что стоял к нему спиной и, уверенный, что убил его, щитом отшвырнул другого солдата, а потом вонзил острый конец своего молота ему в горло.
Рядом с ним закричал от боли Дельвин, получив удар копьем в плечо. Размахивая молотом, Роран отогнал копейщика, и Дельвин, вытащив копье из раны, с трудом поднялся с колен.
— Отходи назад! — крикнул ему Роран.
Дельвин только головой помотал и оскалился:
— Нет!
— Отходи назад, черт тебя побери! Это приказ.
Дельвин выругался, но подчинился, и его место занял Хорст.
Могучий кузнец был весь в крови, сочившейся из многочисленных резаных ран на руках и ногах, но, похоже, даже не замечал этих ранений.
Уйдя от удара меча, Роран прыгнул вперед, услышал за спиной какой-то слабый шорох, потом оглушительный удар грома, и земля завертелась у него перед глазами, а сам он погрузился во тьму.
Очнулся он от страшнейшей боли в голове. Над ним было небо, яркое, освещенное лучами восходящего солнца, и темное подбрюшье скалистого утеса, нависшего над цитаделью.
Роран застонал, но все же заставил себя встать. Оказалось, что упал он у подножия внешней стены города, и рядом с ним виднелось кровавое месиво, оставшееся там, где в людей угодил камень из катапульты, задевший и самого Рорана. Щит его куда-то исчез, исчез и молот, что несколько его огорчило, но как-то невнятно.
Пока он пытался отыскать свое оружие, к нему кинулись сразу пятеро солдат, и один из них ударил его в грудь копьем, отшвырнув к стене; однако острие копья не только не пробило его кольчугу, но даже не царапнуло его.
— Хватайте его! — кричали солдаты. Роран чувствовал, что они пытаются схватить его за ноги и за руки, и вырывался изо всех сил, но был еще очень слаб, да и голова у него сильно кружилась, а солдат было слишком много. Они наносили ему удар за ударом и все крепче держали его, и он чувствовал, как силы покидают его, а вместе с ними тают и те магические стражи, что заслоняли его от ударов. Мир вокруг словно затянула серая пелена, и Роран, уже почти теряя сознание, вдруг увидел, что изо рта одного из нападающих торчит острие меча.
А потом солдаты и вовсе бросили его и разбежались. Роран, немного придя в себя, увидел какую-то темноволосую женщину, волчком вертевшуюся в гуще вражеских воинов и вращавшую мечом с легкостью опытного воина. За несколько секунд ей удалось положить пятерых, хотя один из них все же успел нанести ей неглубокий порез на левом бедре.
Завершив эту яростную схватку, темноволосая женщина протянула Рорану руку, помогая ему встать, и сказала:
— Приветствую тебя, Молотобоец.
И он увидел, что ее запястье — там, где его не прикрывали изрядно потрепанные наручные доспехи, — покрыто жуткими шрамами, словно было сожжено или иссечено до кости. За сииной у женщины стояли бледнолицая девочка-подросток в доспехах, явно собранных по частям и не слишком ей подходящих, и мальчик, годом или двумя младше.
— Ты кто? — спросил Роран. Лицо у женщины было впечатляющим: широкое, с крепкими скулами, с бронзовой, исхлестанной ветрами кожей — лицо человека, который большую часть жизни провел под открытым небом.
— Так, случайная прохожая, — сказала она. Потом наклонилась, подняла одно из копий и сунула его Рорану.
— Спасибо тебе!
Она молча кивнула и вместе со своими юными спутниками рысцой побежала к центру города и исчезла между домами.
Роран, потрясенный этой встречей и своим неожиданным спасением, некоторое время смотрел им вслед, потом встряхнулся и поспешил к своим.
Воины его полка приветствовали его изумленными криками и сразу несколько воодушевились. Когда Роран вместе с ними снова ринулся в атаку, кто-то из жителей Карвахолла сказал ему, что тот же камень, что так сильно его задел, убил Дельвина на месте. Это печальное известие пробудило в душе Рорана еще большую ярость и ненависть к врагу, и он с удвоенной свирепостью стал крушить воинов Гальбаторикса, стремясь как можно скорее завершить эту битву и добиться победы.